2011 год объявлен годом российской космонавтики и приурочен к полувековому юбилею полета Юрия Гагарина. Полет космического корабля «Восток» 50 лет назад стал торжеством советской науки, а имя первого пилота-космонавта на какое-то время затмило даже имена кинозвезд и певцов, причем не только в СССР. Но в тени этого полета остались те люди, которые подготовили космический триумф нашей страны ценой своего здоровья, а, порой, и жизни. Один из них — житель города Александров Вячеслав Фёдорович Пучков.

Жизнь паренька из Калининской (ныне Тверской) области поначалу складывалась так же, как и жизнь многих деревенских подростков. После окончания семилетки Вячеслав Фёдорович учился в училище механизации и сельского хозяйства в Кашине на механизатора. Окончив его, «отрабатывал» трактористом на подъеме целины в Акмолинской области Казахстана. А в 1959 году был призван в армию. Попал в военно-воздушные войска. Местом службы была определена в/ч 64369, расположенная в поселке Вапнярка Томашпольского района Винницкой области на Украине. Здесь Вячеслав Фёдорович был определен в ШМАС — школу младших авиационных специалистов, где стал обучаться на механика по приборному и кислородному оборудованию.

Советский Союз изо всех сил старался стать первопроходцем в освоении космоса, и в столичном Научно-исследовательском испытательном институте авиационной медицины шли эксперименты по проверке того, как может себя повести человеческий организм в непривычных условиях космического полета. На этот институт по инициативе С.П. Королёва и указаниям министра Вооруженных Сил А.М. Василевского еще в 1949 г. было возложено проведение биологических и медицинских исследований. Испытателей для этих исследований набирали из солдат-срочников, отобранных из военных авиашкол в соответствии с требованиями по здоровью, предъявляемыми к летному составу истребительной авиации. Вапняровская ШМАС, где служил рядовой Пучков, попала в поле зрения комиссии института. Солдатам о предстоящих испытаниях подробностей не сообщали, но желающих отправиться служить в Москву было хоть отбавляй. Во время медосмотра упор делался, конечно же, на физические данные, и здесь у солдатиков из сельской местности были явные преимущества. Вячеслав Фёдорович об этом говорит просто: «Нас в части проверяли три раза, каждый раз отсеивая людей. А я вырос в деревне, на молоке. Не курил тогда и сейчас не курю. Вот по состоянию здоровья и прошел».

 И когда уже заканчивалось обучение в ШМАСе, прошедших добровольцев отправили в Москву. Пара недель спокойной жизни, и будущие испытатели отправились на обследование в Центральный военный клинический авиационный госпиталь, расположенный в районе Сокольников. А потом уже, как выразился Вячеслав Фёдорович, их записали в «особенную часть». Этой военной частью-то оказалось единственное в своем роде компактное воинское подразделение (в/ч 64688), расположенное внутри того самого Научно-исследовательского испытательного института, у которого в 1959 году в названии, помимо слова «авиационный», появилось еще и слово «космический». Здесь-то с 7 февраля 1961 года рядовой Пучков и продолжил свою военную службу в роли испытателя, подписав бумагу о неразглашении государственной тайны.

Испытания этим отобранным добровольцам выпадали разные, но всегда сложные и экстремальные. Для разрешения проблемы укачивания и пространственной ориентировки во время предельных нагрузок на организм при запуске и приземлении космического корабля использовалась центрифуга, испытания на которой проводил Сергей Сергеевич Маркарян. Для испытаний на центрифуге испытатели (а точнее — испытуемые) подобрали говорящее выражение — «пойти в гестапо».

Пришлось Вячеславу Фёдоровичу поучаствовать в экспериментах по моделированию ситуаций нахождения человека на большой высоте, для чего его словно капусту одевали в «сто одежек», прикрепляли датчики и отправляли в барокамеру.

Самое запоминающееся испытание, которое прошел Вячеслав Фёдорович, на первый взгляд, было легким. Его обездвижили, положив на спину и привязав руки, ноги и грудь бинтами. В таком положении он провел 10 суток. После этого долгое время самостоятельно передвигаться не мог, а в глазах «мурашки бегали». Откуда ж мог знать деревенский солдатик, что при длительной неподвижности тела сердце, почки и печень, не чувствуя свою необходимость, начинают работать медленнее и могут совсем атрофироваться.

Но были и приятные моменты в такой службе: отличное питание и хорошие люди. Вячеслав Фёдорович с теплотой вспоминает полковника медицинской службы Олега Георгиевича Газенко, которому докладывались все результаты испытаний: «Душа- человек! Да там все люди душевные были. И разговаривали только на „вы“. Я, рядовой солдат, но меня ни разу там никто не назвал солдатом. Называли только по имени-отчеству».

Все же какой-то сбой в здоровом организме Вячеслава Фёдоровича произошел еще тогда — за полтора месяца до окончания трехгодичного срока службы его признали негодным для экспериментов: «У нас там была капитан-лейтенант медицинской службы Нелли Викторовна Писаренко. Она нам говорила: „Ребятишки, не вздумайте идти на испытания, если у вас что-то барахлит. Ни в коем разе не ходите, и сразу обращайтесь к нам.“ Ну, у меня видать где-то подкузьмил организм, и я стал негоден к этой службы. А у них, если что не так — долго не разговаривали».

На вопрос, не видел ли он первого космонавта, Вячеслав Фёдорович ответил: «Гагарина не видел, врать не буду. Видел только космонавта Быковского. Но к нему не подходил. Они ведь были исполнителями в космосе, а на нас, как на кроликах, все проверялось».

 Вот так участник группы испытателей, списанный со счетов космической науки, отправился после службы домой в Калининскую область. Устроился водителем молоковоза. Но долго не задержался: «Председатель там все для себя мухлевал, а я так не хотел. Рассчитался и уехал». Прописался в Александрове, вблизи Москвы, поскольку устраивало «путевое сообщение» и были кое-какие связи. Профессии своей не изменил и тридцать четыре года проработал на ВНИИСИМСе водителем. Когда же в НИИ, идущему к своему неминуемому краху, появились задержки в зарплате, отправился «за лучшей долей». Потрудился в строительно-монтажном поезде (СМП-733) крановщиком, а потом его вместе с краном «продали» предприятию «ИГВАЭКС», где он и проработал до пенсии. За это время обзавелся женой Валентиной, с которой познакомился в Александрове, сыном, двумя внучками и букетом болезней. В последнее время беспокоит Вячеслава Фёдоровича горло, но ни один врач, ни в Москве, ни во Владимире, ни в Карабанове, не смог сказать, что у него за болезнь. Может, досталась ему она как наследие тех экспериментов, которые ставили на нем пятьдесят лет назад? Теперь этого не узнать. Да и документальных подтверждений о его участии в отряде испытателей нет. И если бы не появляющиеся в газетах публикации об испытателях той докосмической эры, может, и не узнали бы мы никогда фамилии тех рядовых испытателей, без которых не мог бы состояться полет Юрия Гагарина.

Эдуард Егоров,
фото автора и из архива В.Ф.Пучкова.