Старое здание из красного кирпича тихонько засыпало. Запоздало хлопали дверцы холодильников, капали краны, утихали разговоры и выветривались из туалета последние молекулы сигаретного дыма. Покорно уставился тусклыми подфарниками в стену постройки 1902 года резвый внедорожник Вольво с пижонскими номерами. Уж никак не думал он своего хозяина дожидаться под больничными окнами …

На ночное дежурство заступил кардиолог Сергей Диденко. До самого утра он будет отслеживать состояние сердец всех больных в кардиологии, терапии, хирургии, роддоме. И при необходимости спасать больных от внезапных сердечных приступов.

— Сергей Васильевич, страшно, наверное, дежурить ночью? Ночью самые тяжелые больные поступают.

— Да, ночью поступают к нам только экстренные больные, у которых развиваются острые состояния — инфаркты, отеки легких. И тогда дело идет на минуты. Кардиореанимация включается и работает по полной, вплоть до дефибриллятора. Основное — это, конечно, правильно поставить диагноз, определить, в какой стадии находится процесс, что происходит с сердцем. Но на это иногда времени — несколько минут, а то и секунд.

— Можно не успеть …

— Можно не успеть. Во всем мире смертность от сердечно-сосудистых заболеваний — на первом месте. И даже в США 20% больных просто не успевают обратиться за медицинской помощью и погибают. А у нас и того больше.

— Но ведь сердечный приступ может случиться и днем.

— Да, нужно быть очень внимательным к себе и своим близким. Прежде всего, никогда не оставлять без внимания любые боли в груди. Основные признаки развивающегося инфаркта — боли за грудиной, одышка, человек не может лечь на спину, ему не хватает воздуха, эта нехватка усиливается в положении лежа, затруднен вдох. Конечно, надо принять таблеточку нитроглицерина и вызывать «скорую». И, самое главное, — это как можно скорее доставить человека в больницу. Если помощь оказана в первый час, то выживаемость почти 100%, если во второй — то уже гораздо меньше.

— И тут большую роль играет оперативность фельдшеров «скорой помощи». Все машины укомплектованы переносными кардиографами. Как, на ваш взгляд, все фельдшеры хорошо читают кардиограммы и могут распознать развивающийся инфаркт?

Доктор как-то грустно улыбается. Да знаю я, конечно, Сергей Васильевич, что многие фельдшеры «скорой», как только научатся всему, в Москву и Подмосковье перебираются. Там платят больше, и стараются они не думать о том, как тут без них… Их тоже по-человечески можно понять …

— Фельдшеров у нас готовят хорошо, но после того, как они поработают год в Александрове, наберутся опыта, устраиваются работать в Москве или в Московской области. Поступают новые. Но все они, конечно, должны еще в училище научиться хорошо распознавать сердечную патологию по графикам электрокардиограмм. Если есть вопросы, то всегда приезжают к нам в отделение за консультацией. Мы, конечно, объясняем, а потом они увольняются, жалко…
Мы сидим в ординаторской и чутко прислушиваемся к тишине отделения. Там, за старинными стенами и легкими дверями отсчитывают время 40 сердец. Четыре сердечных клапана перекачивают четыре литра крови. Музыка человеческой жизни. В чьем-то сердце отстукивает серьезный металлический ритм искусственный клапан. У кого-то печень изо всех сил отфильтровывает литры введенных через капельницу лекарств. Все спокойно.

— Сергей Васильевич, скоро в Александрове будет создан сердечно-сосудистый центр. Это улучшит лечение кардиологических больных?

— Да, конечно. Уверен, что значительно улучшит. Прежде всего, по федеральной программе его оснастят оборудованием в полной комплектации, докторов и медсестер по штатному расписанию наберут, выучат. Но только от нас будет зависеть, как мы сможем организовать их работу. Схемы взаимодействия «скорой», кардиологов, медсестер, реанимации — все должно быть направлено на скорейшее начало лечения сердечного приступа. У центра должны быть свои бригады «скорой помощи», в состав которых должен входить врач-кардиолог. Тогда борьба с приступом будет начинаться уже по дороге, например, из Киржача и Кольчугино. Все, все в кардиологии подчинено тому, чтобы скорейшим образом начать лечение.

— А к вам привозят руководителей города и района, если у них что-то случается с сердцем.

— Конечно. И опять-таки, потому что фактор времени играет свою роль. Что до Москвы, что до Владимира — не меньше 2,5 часов, в лучшем случае. Так что все острые состояния лечат здесь, а потом, если есть необходимость, проходят лечение где-то еще.

Я представила, как районный глава Владимир Прокопьевич, например, ест больничный обед в палате. Улыбнулась: трогательно получается … А потом вдруг представилось, что в палате он со стариками из села Годунова, которые получили инфаркт после того, как приведенные туда районным начальством инвесторы погрузили на машины племенных коров и отвезли их на мясокомбинат… Нет… начальникам, наверное, для сохранения спокойствия и скорейшего выздоровления лучше лечиться подальше…

— А случается, что умирают ночью?

— В любом заболевании есть процент летальных исходов. И в этом отношении сердечно-сосудистые заболевания уверенно держат первое место во всем мире. С остановленным сердцем человек может продержаться до 5 минут. Но мы вытаскиваем и таких больных. Есть у нас и дефибриллятор и мощные препараты. И больные, которые вышли из клинической смерти, живут и по 10 лет, и по 15.

— И все рассказывают про этот тоннель?

— Да, тоннель, свет в конце тоннеля. Но до этого света никто не долетает. И многие люди рассказывают, что ТАМ абсолютное спокойствие, настолько абсолютное, что тебя не волнует даже судьба твоих детей. И так не хочется обратно. Когда возвращаешься, очень скучаешь по этому абсолютному спокойствию.

— Сергей Васильевич, что вас до сих пор удивляет в человеческом сердце?

— Удивляет… Не в сердце, а в людях удивляет. Вот у них годами тяжелейшая сердечная недостаточность. Один, другой, третий инфаркт, четвертый, пятый… А они — не сдаются, живут! Активно живут, работают, воспитывают внуков, детей, что-то строят, выращивают. Вот эта любовь к жизни, как у Джека Лондона. Стремление жить. Так посмотришь и понимаешь, что человеческие возможности просто непредсказуемы.

Тихонечко возвращаюсь в уснувшую палату, стараясь не распинать тапочки соседок. За окном светятся яркие фонари. На жизнерадостном фасаде поликлиники грациозно прорисовывается строгая графика старых кленов. Они стряхнули суматошные листья и ждут, когда их силуэты подчеркнут белые штрихи зимы.

Внезапно в коридоре послышался шум, забегали сестры, застучали колеса каталки. Зря я пожелала доктору спокойного дежурства. Похоже, оно будет неспокойным. Так и получилось. За ночь — три пациента по «скорой». Но всех их и привезли, и стали лечить вовремя. Ничего удивительного — дежурил доктор Сергей Диденко.

Ольга Рыженкова,
фото автора.