Ветеран Великой Отечественной Гай Алексеевич Шахмаев в преддверии Дня Победы рассказал такие интересные вещи, которых я никогда не слышала от ветеранов войны. Может быть, времени уже много прошло, и смысла нет держать при себе такие простые, даже бытовые, воспоминания. Все героическое давно сказано, про подвиги сняты фильмы, написаны книги. А вот что из себя представляли будни войны, будни простого пехотинца?

Я был рядовым солдатом пехоты. Призвали в январе 1943 года, а 18 лет исполнилось уже в армии. Сначала 6-7 месяцев обучали на снайпера, но снайперы нужны в основном в обороне, а в обороне я ни разу не был, только в наступлении. Поэтому меня определили в пехоту. В первый бой я попал на Орловско-Курской дуге в начале августа 1943 года. Что там было — все в дыму, все горит, все взрывается! А у нас только винтовки, и другого вооружения не было. Посчастливилось мне как-то раздобыть автомат. Так у меня его разведчики и забрали. Тебе, говорят, он не так нужен, как нам. Что делать — отдал.

Наступление 1943 года

25 августа пошли в наступление. Сотни километров — пешком до 2 октября, когда меня ранило в первый раз. Немцы же механизированные, отъедут километров 50 на мотоциклах и танках. А мы за ними пешком идем. Ночь идем, уже сил нет, кто-то поддержит тебя, привал объявят, так сразу на обочину дороги или в кювет замертво и падаешь. Немцы отступят, займут в деревне оборону, мы подходим. Только подошли, они открывают огонь, мы — по ним тоже стреляем. Постреляли — они отходить. Последний дом всегда поджигали. Смотрим — дом загорелся, значит, немцы ушли. И мы опять за ними идем, а они — дальше отходят.

Ранило меня в ногу 2 октября за Днепром. Полгода лежал по госпиталям. Может, и раньше бы поправился, но в это время после Орловско-Курского сражения было очень много раненых, и мест в госпиталях не хватало. Тогда было принято решение часть раненых расселить по домам местного населения. Кто-то этим пользовался. Уже все зажило, а он на перевязку не идет в госпиталь, сестра не приходит к нему. Так и обосновался такой раненый у местных жителей — живет и живет. У меня от такой организации лечения все по-другому получилось — загноение пошло. И когда пришел приказ всех раненых из деревень собрать, провели комиссию, меня отправили в Казань долечиваться. Там я пролежал до 20 апреля.

Наревский плацдарм. 1944 год

После выписки меня отправили в запасной полк, где я получил военную профессию артиллериста. Но когда приехали на фронт, оказалось, что артиллеристы не нужны, везде полный комплект. Опять определили в пехоту. И снова в наступление. В Польше освобождали Познань. Потом река Нарев, приток Вислы. Захватили плацдарм. (Наревский плацдарм — общее название Ружанского и Сероцкого плацдармов на левом берегу реки Нарев (Польша) в районе городов Пултуск, Сероцк и Ружан, захваченных войсками 1-го Белорусского фронта в ходе наступления 4 сентября 1944 года и удерживаемый до 19 октября 1944 года. Википедия). Держали его долго, потом немцы перешли в контратаку.

Отправил меня командир с заданием: проверить, почему связисты уходят на позиции связь налаживать и не возвращаются. Вышел я на место, смотрю — ни траншеи, ни связистов, ни солдат нет никаких. Вернулся в землянку к командиру — а в землянке все раскидано, никого нет. Что такое? Помню, чуть в стороне штаб батальона был в блиндаже. Прихожу туда — тоже пусто. Только чуть позже увидел, что все отступают, бегут по траншее в сторону реки. Мы по траншее бежим, а офицеры вылезли из траншеи и по брустверу скорее к реке — отступление организовывать. Артиллеристы с гаубицами не знают что делать — средств переправы орудий нет, не немцам же оставлять. Повытаскивали затворы — в реку побросали, чтобы не достались врагу.

Добрались до реки. Она небольшая, но вода холодная, потому что осень уже. Чтобы переплыть, бросил я шинель, ремень. Думаю, если ботинки брошу, то на той стороне замерзну совсем. Разулся, ботинки шнурками связал, на шею повесил и пошел в воду. До острова по натянутому тросу добрались, дальше — вплавь. Я до сих пор плавать-то не умею, в любой струнинской речке утонул бы. А там — плыл. Плывешь под обстрелом, снаряды то там, то здесь рвутся. Смотрю я — а ботинки мои водой наливаются и тонут, меня ко дну тянут. Я воду вылью, дальше плыву. До берега рукой подать, а дна нет, еле выбрался. На берег вылез, упал на землю, думаю все, тут пусть убивают, хоть не утону, а по-человечески в земле похоронят. Отдышался, посмотрел по сторонам — плыло много наших вместе со мной, а вышло на берег уже мало. Отогрелись мы у костров, построились — и снова на плацдарм, только уже с другой стороны.

Сентябрь, а у меня шинели нет, хорошо сохранились ботинки и обмотки. Шинель достал случайно. Ночью сидим в траншее. Слышу голос — а это мой знакомый, с которым в запасном полку после ранения на артиллериста учился. Он разведчик был и собирался за «языком». Я и попросил его, когда пойдут обратно, с убитого шинель снять, мне принести. Пусть грязную, пробитую… Языка их группа не привела, но шинель мне принесла. Вся простреленная, в крови, но я был очень благодарен.

Второе ранение

Через несколько дней после этого меня снова ранило, и снова в ту же ногу, что и год назад. В ступне все кости раздробило. Санитар сказал, что вечером переправят меня на тот берег. Пока лежал и ждал переправы, ранило меня еще раз, уже в бок, хорошо, что по мышцам, никаких внутренних органов не задело.

На этот раз лежал в госпитале в Бресте. Хоть и тяжелое было ранение в ногу, но выздоровел за 2,5 месяца. В запасном полку, куда я попал после госпиталя, записался в танковую школу. Учился в отдельном учебном танковом полку 1 Белорусского фронта. Стал механиком-водителем и попал на фронт только в конце войны. Один танк, в котором я был, сгорел в бою — гусеницу подбило, и правый задний бак загорелся. Экипаж не пострадал — вылезли через башню и передний люк.

Это было уже на Зееловских высотах под Берлином (Зеловско-Берлинская операция или Сражение за Зееловские высоты (нем. Schlacht um die Seelower Hоhen) — операция советских войск, проводимая в рамках Берлинской наступательной операции, и последующее сражение с немецко-фашистскими войсками, оборонявшими Зееловские высоты — многочисленные возвышения естественного происхождения в виде холмов, расположенных недалеко от немецкого города Зеелов, примерно в 90 км к востоку от Берлина, недалеко от нынешней границы с Польшей. Операция проводилась в период с 16 апреля по 8 мая 1945 года. Сражение за высоты длилось три дня (с 16 по 19 апреля 1945 года. Википедия). Пока ждали другой танк, война и кончилась.

Остался наш полк под Берлином. В нем, на территории Германии, я еще и дальше служил несколько лет.

Записала Ольга Рыженкова,
фото автора.

P.S. Несмотря на два ранения в ногу, Гай Алексеевич в свои 85 лет ходит не хромая, выправку держит военную. Это неудивительно, ведь всю свою жизнь он служил в армии. Сейчас живет в Струнине и управляется со своим домом и огородом. Будучи у него в гостях, познакомились с внуком Гая Алексеевича — приятным молодым человеком и его женой. Они приезжают навестить деда и бабушку и помогают им по хозяйству. Долгих вам лет и хорошего здоровья, ветераны!