Набирая очередной текст для газеты, краем ухом улавливал звук фоном работающего телевизора. Леонид Каневский в передаче «Следствие вели…» с азартом рассказывал о проделках выдававшего себя за родственника Феликса Дзержинского столичного вора Венгровера. Оторвавшись от компьютера, стал внимательно следить за передачей. Потому что вспомнил, что круги от задержания этого дерзкого преступника и его воровской шайки докатились до Александрова.

Город Александров заслужил и присвоил себе несколько столичных статусов. За дела, творимые кромешниками Ивана Грозного, назвали Александров столицей опричной Руси. За легендарный полет царского холопа Никитки на деревянных крыльях — иронично прозвали столицей русской авиации. За богатое культурное и историческое наследие, но удаленность от прямых туристских троп — столицей Малого золотого кольца России. За прием неугодных столице людишек — столицей 101 километра.

На 101 километре селились разные выселенцы: принципиальная интеллигенция, шалившее студенчество, асоциальные элементы, преступники всех мастей. Так сложилось, что одной из самых «гостеприимных» александровских улиц, принимающей всю эту московскую братию, стала улица Березки, а ныне — Революции. Березок на этой улице уже почти и не осталось, а вот память о снимавших жилье москвичах еще жива. Я вспомнил, что в архиве живущей на этой улице Галины Захаровны Куртасовой, которая уже не раз помогала мне с подготовкой материалов для странички «Неизбывное», имеется интересная фотография. На этой групповой фотографии, среди прочих, изображена ее знакомая, которой в ту пору было года три. И там же… племянница железного Феликса, Ядвига Генриховна Дзержинская. Как оказалось, Ядвига Дзержинская некоторое время проживала на улице Березки в доме знакомой Галины Захаровны. Дом этот, ныне не существующий, был поделен между двумя братьями, дочерью одного из которых и была знакомая Галины Захаровны. Ее дядя, брат отца, живший с тремя детьми во второй «передней» половине, сдавал комнату, в которой и поселилась не имевшая права вернуться в столицу после освобождения из лагерей Ядвига Генриховна. Маленькая девочка мало что запомнила об этой квартирантке и уж тем более не знала, за что та попала «в места не столь отдаленные», а затем осела на дозволенном 101 километре.

В изложении ее родных история выглядела вполне безобидно, нелепо, но по меркам того сурового времени — вполне обыденно. Кто-то оставил у Ядвиги Генриховны в Москве какой-то чемодан. В чемодане были какие-то документы, из-за которых она и попала в лагеря, а потом и в Александров. После «оттепели» уехала в Москву. Квартирантку же в этом семействе вспоминали с теплотой, поскольку от нее остался рецепт, как спасаться от дизентерии. У многих, кто был в лагерях, была дизентерия. А спасались заключенные отваром из конского щавеля. Таким отваром из этого растения, который постоянно сушился и в доме на улице Березки, мама девочки, в свою очередь, вылечила кого-то из соседских детей. И за выздоровление «врачу» принесли целый пакет конфет!

Но из материалов передачи Леонида Каневского и книги Александра Хинштейна «Тайны Лубянки» следует, что Ядвига Генриховна вовсе не была жертвой политических репрессий, а являлась пособницей столичных воров, шайку которых как раз и возглавлял упомянутый в передаче «Следствие вели» Венгровер. И на самом-то деле никакого романтического флера политической жертвы в истории ее жизни нет, но зато есть криминальный след.

Вот документ, который приводит в своей книге Александр Хинштейн:
«Сов. Секретно. Спецсообщение
31 декабря 1939 г. № 604550
Разослать:
тов. Берия
тов. Меркулову
тов. Федотову
В гор. Москве 20 декабря с. г. ликвидирована шайка воров-взломщиков в числе 8 человек, возглавляемая неоднократно судившимся и бежавшим из лагеря рецидивистом Венгровер Борисом Рувимовичем, 1926 года рожд.
Шайкой совершено в Москве до 60 квалифицированных квартирных краж, преимущественно у ответственных работников. Обысками отобрано много носильных вещей и ценностей.
Члены воровской шайки поддерживали тесную связь с гр. Дзержинской Ядвигой Генриховной, 38 лет, б/п, пенсионеркой, являющейся племянницей тов. Феликса Эдмундовича Дзержинского, которая сожительствовала с 4-мя ворами, была осведомлена о их преступной деятельности, хранила и лично сбывала краденые вещи.»

Как «социально-опасного элемента» особое совещание при наркоме внутренних дел 26 октября 1940 года приговорило Ядвигу Дзержинскую к восьми годам лагерей. Впрочем, срок свой она не досидела. В 1946 году лагерная комиссия освободила ее по инвалидности из-за застарелого туберкулеза. Из лагерей она и попала в Александров, где из-за необходимости снимать квартиру перебивалась поденной работой — работала надомницей в швейной артели «Освобождение». По воспоминаниям местных старожилов, эта артель располагалась в деревянном доме на центральной улице. На месте этого дома теперь стоит жилая пятиэтажка, на первом этаже которой недавно снова появилось швейное учреждение — ателье «Мария».

Отбывание на 101 километре для Ядвиги Генриховны закончилось после смерти Иосифа Сталина и начавшейся вслед за ней реабилитацией. Судимость с нее сняли в 1955-м, а реабилитировали «за отсутствием состава преступления» в 1959 году.

Профессор кафедры Вычислительной Техники ЛЭТИ Виктор Ильич Варшавский в своей автобиографической книге «Поток сознания», называя Ядвигу Генриховну двоюродной сестрой Феликса Дзержинского, вспоминает о ее жизни в Москве:
«Ночевал я у моей бабушки со стороны мамы, Гертруды Борисовны Тобинсон, бывшего члена американской компартии, ныне заведующей библиотекой иностранных языков Президиума Академии Наук СССР. Жила она в маленькой комнате в коммунальной квартире на Чистых Прудах, вернее, в Потаповском переулке. В квартире жила еще Ядвига Генриховна Дзержинская с двумя дочерями Зосей и Ядей. Была она двоюродной сестрой железного Феликса, но жила скромно, вроде бы, в силу своего уголовного прошлого. Правда, после 1953 года она превратилась в жертву политических репрессий».

Эдуард Егоров,
фото 1940-1950-х годов из архива Галины Куртасовой.