В сегодняшней новой рубрике газеты о том, что хорошо, а что не очень в городе Александрове, рассказывает Валентина Георгиевна Куликова. Ранее — сотрудник всесоюзного научно-исследовательского института синтеза минерального сырья (ВНИИСИМС), ныне — пенсионер и член Совета ветеранов Александровского района.

— Как давно вы живете в Александрове?
— Я родилась в Александрове, закончила здесь школу, пошла работать на ВНИИСИМС, где проработала 53 года.

— Какое ваше первое воспоминание, связанное с городом?
— Первое воспоминание — это война. Когда она началась, мне было два года, и я ходила в железнодорожный детский сад у вокзала. Папа воевал, мама работала, в садик мы ходили сами с моей сестренкой Галей, которая была меня старше на два года. Я помню, когда мы шли, то шли через болото. Этот микрорайон в районе вокзала и сейчас в народе называют Болотом. Мы шли мостками, а вокруг булькала коричневая вода — настоящее болото. Мне было так страшно! Даже когда меня сестра держала за руку. Я все время боялась туда упасть. Помню, что когда мы ходили, нас никто никогда не обижал, все помогали! Мы старались пройти рядом с железной дорогой. Идешь, встанешь и ждешь, когда какой-нибудь эшелон придет. Как только эшелон с солдатами остановится, все на меня внимание обращают. Окружают и начинают спрашивать, как меня зовут, сколько мне лет. Я была глупенькой и считала, что я такая необыкновенная. Сейчас-то я понимаю, что они сравнивали меня со своими детьми, которые остались у них дома. И кто-то мне сухарик даст, кто-то кусочек сахарку. Я его в карман, а потом поделюсь с сестрой.

Помню еще в школе № 2, рядом с которой был госпиталь, были раненые. Мы там тоже «промышляли» — ходили раненых развлекать. Придешь, на табуретку встанешь, расскажешь стихотворение, они дадут какой-нибудь сухарик или кусочек хлеба. Я и то рада-довольна. У меня тогда была мечта: вот кончится война, хлеба будет много, и я съем целую буханку.

Еще помню на улице клич: раненые дерутся. И к нам во двор вбегают раненые в белом белье. Как я сейчас понимаю, они, наверное, выпили. Взрослых нет, мы все по домам забились, смотрим и трясемся. Мы никогда не видели как взрослые мужики дерутся. И вдруг подбегает санитарка, девчоночка в белом халатике, белом платочке, влезает в самую гущу, начинает их разнимать и тащить одного туда, другого сюда. И мы после обсуждали: какая она храбрая, какой она молодец — не побоялась! Это вот в моей памяти так и врезалось.

— Что на ваш взгляд может сегодня являться настоящим символом Александрова?
— Ну, это, конечно, Александровский кремль. А что еще? Больше ничего нет.

— Когда и при каких обстоятельствах вы последний раз посещали какой-нибудь из городских музеев?
— В музеях я часто бываю, с правнуками хожу. На одной из выставок в музее-заповеднике «Александровская слобода» висела фотография прапрапрадеда по линии мужа, из знаменитого рода кузнецов Куликовых. Мне родственники рассказывали, что у деда было девять детей. Они жили очень хорошо, он обеспечивал всех. Поэтому-то я туда и водила правнуков, чтобы они знали о своих предках.

— Кого из местных градоначальников вы сегодня вспоминаете с бОльшей теплотой?
— Ну, конечно Любовь Даниловну Коссович, которая была председателем горисполкома. Она жила на улице, которая сейчас носит ее фамилию, а тогда называлась улицей Дзержинского. На работу она ходила пешком. Она идет и видит, что ВНИИСИМС перекопал заасфальтированную дорогу. Перекопали, закидали (ну как обычно) и на этом всё. Раз в неделю Коссович собирала директоров всех предприятий на планерку. В этот день была планерка. Она директору института профессору Бутузову говорит: Владимир Петрович вы там не закопали как следует, я налагаю на вас штраф пятнадцать рублей. Лично на вас, потому что нужно следить за своими рабочими. Штраф, конечно символический. Но после того, как он пришел с планерки, через час было все исправлено так, что как будто там никто и не перекапывал. На регалии Коссович не смотрела, она была — хозяйка.

Я считаю, что и нынешний глава администрации Игорь Алексеевич Першин — тоже на месте. Сколько сделано в городе! Ничего что в нашем микрорайоне Калинка тротуаров нет вообще. Но мы подождем, дойдет и до нас очередь. Чего бить кулаком в грудь, что у нас там грязь. Посмотрите, у стадиона «Рекорд» дорога хорошая. По Красному переулку идешь до центра города или до Ледового дворца все заасфальтировано, все чисто. Люди работают.

Мне бы хотелось, чтобы микрорайон Сосенки был обустроен как положено. Вблизи моего дома — детский сад, рядом с которым нет ничего: ни тротуаров, ни дорог. Колдобина на колдобине.

— Вжух, и вы — мэр Александрова, ваши первые действия на высоком посту?
— Я бы никогда не взяла на себя такую ответственность. Это можно много говорить — ах, вот давайте здесь сломаем, здесь построим. Ну, вот возьмем район вокзала. Там стояли деревянные домишки, один так, другой сяк. Один побольше, другой поменьше. Был такой захолустный городишко. И грязи по колено. Теперь почище стало. И я надеюсь, что будет еще лучше. Я доживу.

— Чего лично вам не хватает в городе больше всего?
— Мне бы хотелось, чтобы микрорайон Сосенки, в котором я живу, был обустроен как положено, по-современному. Вблизи моего дома — детский сад, рядом с которым нет ничего: ни тротуаров, ни дорог. Колдобина на колдобине. Я иногда иду и вижу, что мамашки тащат детей, потому что размера детских сапог не хватает, чтобы пройти по этой дороге. Ждем.

— Какое ваше любимое место в городе?
— Сосенки — это такой прекрасный микрорайон. Лес и тишина. Когда-то у нас на весь двор была всего одна машина — у цыгана Пашки Козловского, уважаемый был человек. Когда приезжают москвичи, они говорят: ваш воздух хоть ложкой черпай! В соснах у нас живут пять дятлов, у каждого свой участок. Они тюкают-тюкают, лес чистят… Раньше я жила в Черемушках над магазином, и когда в шесть утра начинали ящики сгружать — это был дикий ужас. Я рада, что сюда переехала.

Мы будем возмущаться: московский мусор, московский мусор… А свой мы кладем там, где нам удобно! Каждый человек должен с себя начать.

— А что вас здесь больше всего выводит из себя?
— Мне не нравится, что в городе нет единого плана застройки. Вот, например, встанешь у вечного огня: здесь памятник великолепный, здесь прекрасное здание вокзала, здесь чудо-храм Серафима Саровского. А повернешься лицом к городу… мама родная! Все здания разной архитектуры, палатки какие-то, одна ниже, другая выше. Мебельный магазин у автобусной остановки своим крыльцом вылезает прямо на тротуар. Не было у нас долгое время в городе архитектора. Если бы этим раньше начать заниматься, то улицы-то нужно было бы «раздвинуть». Но теперь уж ничего не сделаешь, ведь ничего уже не снесешь.

И еще меня выводит из себя отношение людей. Мы будем возмущаться: московский мусор, московский мусор… А свой мы кладем там, где нам удобно! Каждый человек должен с себя начать. Взять те же Сосенки. На полянку на чистую, которую я убрала, приходят семьи с детьми. И после я прихожу: опять пластиковые банки, вилки-ложки валяются. Ну что ж вы, не можете за собой убрать? Вы ж с детьми еще раз на это место придете! Вот это меня выводит из себя. Но я не злюсь и молча убираю.

— Хотели бы вы переехать жить в другое место и почему?
— Да нет, конечно! Это моя родина, а родину не выбирают! А люди? Что я с собой возьму всех интересных людей, которых я знаю? У александровского поэта Владимира Коваленко, который, кстати, тоже на ВНИИСИМСе работал, есть поэма «Трофимыч». Заканчивается она так: «Людская память — тонкая травиночка. Какие на ней зреют семена. Мне повезло, конечно, на Трофимыча. Пусть повезет кому-то на меня». Вот если я проживу свою жизнь и кто-нибудь, потом скажет про меня, что среди нас была такая вот женщина — я считаю, что я жизнь не зря прожила.

Эдуард Егоров,
фото автора.

Другие материалы рубрики можно посмотреть здесь