Художник-реставратор произведений искусства из металла и преподаватель Суздальского художественно-реставрационного училища Виктор Юрьевич Астафьев с музеем-заповедником «Александровская слобода» сотрудничает не первый год. Этим летом на музейной реставрационной базе он опять «лечил железо».

По подсчетам Виктора Юрьевича, его «дружбе» с александровским музеем лет пятнадцать. Раньше предмет, который подлежал реставрации, можно было вывозить, но после скандально известных проверок в «Эрмитаже» федеральным музеям это сделать практически невозможно. Поэтому вещи он «лечит» на месте. Мастеру предоставляют оборудованное место, а инструменты он привозит свои.

В этом году «железо», как обычно, — неординарное: литое распятие из чугуна, шлем (металл и кожа), «драги». Всего девять предметов с выставок «Столовая палата Ивана Грозного» и «Государев двор в Александровской слободе», которые датируются концом XVII века.

— Чем интересны эти предметы?
— Любой предмет интересен. Это XVII век, тут и клейма мастеров и гравировка, вещи, датированные и апробированные. Очень красивая вещь — ароматник. Серебряный, позолоченный с эмалевыми вставками. Ароматник — это маленькая бутылочка, на современном языке — для духов. Две чарки европей-ской работы — из «Столовой палаты». Гравировка на них очень интересная: какие-то фантастические рыбы, черепахи. Видно, что гравировка хорошего уровня, но ее не видно — она вся черная. Я начал расчищать. Загрязнения серьезные, есть вмятины, есть разрыв. Очищаю, удаляю продукты коррозии, делаю консервацию, исправляю деформацию. После этого предметы займут свои места в витрине.

— Правда ли, что чем древнее вещь, тем она интереснее. Или молодые предметы тоже могут иметь свою привлекательность?
— Абсолютно относительный вопрос. Есть вещи, которые не очень старые, но у них интереснейшая легенда и потрясающая история. Любой памятник интересен, независимо от его возраста. Понятно, что концепция музея-заповедника «Александровская слобода» — это направление на XVI век, на эпоху правления Ивана Грозного. Это очень правильно, потому что здесь в его правление зарождалась культура, находилась первая печатня и так далее. На это надо делать упор. Но помимо этого, в коллекции музея есть уникальные вещи и не XVI века.

— Из предметов, отреставрированных в музее-заповеднике «Александровская слобода», какие стали самыми запоминающимися для вас?
— Все запоминающиеся. Вообще, коллекция «Александровской слободы» — это особый разговор. Коллекция не такая богатая, как коллекция Владимиро-суздальского музея-заповедника, филиалом которого когда-то была «Слобода». Когда было разделение, там много чего происходило… Но у коллекции александровского музея есть и свои уникальные вещи и свои шедевры. Сейчас тому, что приобрела «Слобода», — любой музей, и ГИМ, и «Эрмитаж» позавидуют. Мы здесь и с хранителями очень плотно работаем. Я им помогаю, слежу за антикварными поступлениями в Москве, сообщаю им, экспертизы пишу при закупках. У нас сотрудничество давнее, плотное. Вот они меня и наградили медалью «За преданность музейному делу». Приятно.

— А со своими выпускниками вам приходилось встречаться?
— Во владимирском музее есть реставрационный отдел — там работают выпускники училища. В центре Грабаря художником-реставратором произведений графики и книги I категории МК РФ работает наша выпускница Евгения Мымрина. Ее мама с папой преподают в училище. И в музее-заповеднике «Александровская слобода» теперь в штате реставратором по тканям работает наша выпускница Инна Пахомова. Ей нравится, и она музею нравится. Делает уже сложные предметы, получила вторую реставрационную категорию.

— Вы отреставрируете предмет, его поместят в музейную витрину, а о вашей работе никто не узнает. Не обидно?
— Высшая категория, которую я имею, подтверждается не только работой, но и докладами. В этом году я впервые участвовал в грандиозном форуме «Искусство реставрации» в Санкт-Петербурге. Помимо России, там были представлены Германия, Франция, Корея, Китай. Я выступал с докладом о реставрации креста с церкви Усекновения главы Иоанна предтечи в Суздале. Крест предложила нам отреставрировать епархия. Кресту лет триста, как памятник он великолепный. Когда сделали расчистку, мы подумали: он руинированнный, сколько он там простоит? Ну, лет пятьдесят, максимум, потом его уже не «забрать», второй реставрации он не выдержит. Поэтому мы написали письмо в епархию и предложили взамен сделать хорошую копию, а оригинал музеефицировать и оставить как учебное пособие. Чтобы можно было смотреть вблизи кузнечные техники. Копию мы сделали с возрождением тех технологий кузнечного ремесла, которые были в начале XVIII века: кузнечная сварка, горновая пайка. Все, как на том кресте. Тема эта больная, сейчас все стараются, особенно епархия, во что бы то ни стало вернуть памятник на место, чтобы он служил до полного разрушения.
Европа идет другим путем — там делают копию, а памятник находится в музее в витрине под крышей в нормальных музейных условиях с соответствующим климатом. Специалистам хочется рассмотреть — пожалуйста. А у нас это приходится рассматривать в интерьере города.
В Суздале этим заниматься сам Бог велел. Приезжают туристы, китайцы, японцы, тут же бегут покупать бинокли и начинают разглядывать на высоте птичьего полета: как сделано, какой орнамент, какая символика богатейшая, какие изображения звезд и ангелов. Мы все это расписали, сделали историю, нашли архивные данные по кресту. И самое главное что его можно дальше исследовать, снять шлифы, посмотреть какой марки металл использовался. Можно снять шлифы остатков золоченого покрытия и проанализировать, сколько раз оно поновлялось. Позолота была закрыта толстым слоем зеленой краски, нанесенной в 1950-е годы. Под зеленой краской нашли еще один слой, а под ним —уже позолоту.
По стилистике он очень похож на крест с коронами на Успенской церкви Александровского кремля. Но у нас его можно потрогать руками, а у вас — только поглядеть издалека.

— А поделиться этими сведениями и наблюдениями в алек-сандровском музее не хотите?
— Мне уже намекнули, что меня хотят слышать на местной музейной конференции. Если тема сложится, обязательно выступлю.

Эдуард Егоров,
фото автора.