Если в установке памятников город Александров по непонятной причине пробуксовывает (ну не принимает наша земля памятник Ивану Грозному), то в отношении появления памятных досок этого не скажешь. С недельной разницей в городе появились: памятная доска «Детям войны — от благодарных потомков» на здании центра внешкольной работы «ДАР» (бывший Дом пионеров) и памятная доска Анастасии Цветаевой на здании районной администрации (бывший дом трактирщика Ефима Иванова). Каждая из них по своему уникальна и мифологична.

Память о тех, кто не признан страной

Памятная доска из гранита на ЦВР «ДАР» установлена по инициативе Местного отделения Владимирской региональной общественной организации «Дети войны». Несмотря на то, что в Александрове существует региональное отделение, сама категория «дети войны» не зафиксирована в российском законодательстве на уровне федерации. Рожденные накануне и во время Великой Отечественной войны стараются обратить на себя внимание властей и узаконить эту категорию, получив реальные льготы, например, такие, какие имеют труженики тыла. Но пока это не удается. Так что открытую в Александрове доску на здании, в котором в годы Великой Отечественной располагались военные госпитали, а те самые «дети войны» ухаживали за ранеными бойцами, можно считать еще одним напоминанием о неоцененной категории. При этом представители городской и районной администраций во время открытия поздравляли собравшихся с праздником.

Александровская заявка на книгу Гиннеса?

Еще одна памятная доска появилась в Александрове на здании районной администрации во время 36-го по счету Цветаевского фестиваля музыки и поэзии, возможно, что самого старейшего подобного фестиваля в стране. Это событие попало в фестивальную афишу накануне его открытия. И вдруг оказалось, что посвящена она будет не строителю и полноправному хозяину дома Ефиму Иванову, чья семья попала под жернова репрессий, а история семьи стала частью постоянной экспозиции «Александров — столица 101 километра» цветаевского музея (а именно об этом мечтал директор музея Лев Готгельф), а Анастасии Цветаевой, которая прожила в этом здании некоторое время, приехав в 1915 году к своему гражданскому мужу, военному строителю Маврикию Минцу (тому самому, которому ее сестра Марина посвятит знаменитые строчки: «Мне нравится, что вы больны не мной…). И даже не самой Анастасии, а книге «Дым, дым и дым», которую Анастасия Цветаева писала в Александрове.

Вряд ли книга была написана в этом доме целиком, поскольку Анастасии, находящейся на тот момент «в интересном положении», было тяжело подниматься на последний этаж самого высокого в Александрове на тот момент здания. И ее семья вскоре перебралась в дом усадьбы учителя Лебедева, где теперь располагаются основные экспозиции цветаевского музея. Тем не менее, дом, в котором тогда был и единственный в Александрове гражданский телефон, и казармы, и мужской клуб, а ныне разместилась администрация, неразрывно связан с представителями цветаевского рода. Поэтому появление этой памятной доски — логичное.

Об этом говорили те, кто ныне в этом доме работает, то и дело называя Марину Марией и как-то судорожно пытаясь вспомнить и стихи Марины, которые «до сих пор будоражат нашу душу», и хоть что-то о ее не менее гениальной сестре Анастасии.

Сглаживали неловкость чиновничьих потуг те, кто действительно имеет отношение к цветаевскому роду — родственники, литературоведы, музейные сотрудники, поэты.

Один из них — литературный редактор и секретарь Анастасии Цветаевой Станислав Артурович Айдинян: «Марина Цветаева — не просто выдающийся русский поэт, это классик мировой литературы. И в этом убеждены те, кто знает, понимает и любит поэзию. Что касается Анастасии Цветаевой, то она — классик русской литературы серебряного века как мемуарист. И ее воспоминания, которые признаны при ее жизни, сами по себе самоценны как литературное произведение. И недаром, когда мне удалось выпустить два тома по 800 страниц, куда вошел расширенный во много александровский период (с 7 до 70 страниц), бесценных для цветаеведов фактов, информации, переживаний, чувств, вот тогда стало ясно, что ее воспоминания — это семейная хроника, которая имеет не меньшее значение, как, допустим, произведения Короленко, Гарина-Михайловского, Аксакова. Во Франции, например, за произведения мемуарного жанра дают сан академика. Вся проза — автобиографическая. Всю свою жизнь она сделала произведением искусства — таков удел писателей серебряного века. Она мне говорила: я жила во весь душевный мах, и днем я сжигала себя, а ночью я писала дневник. Она говорила, что первая ее книга 1914 года была отдана философскому размышлению и вздоху над миром, а вторая „Дым, дым и дым“ 1916 года — отдана чувствам. В это название она собрала трагическое осмысление себя в мире и мира в себе». Он же поздравил собравшихся с «эпохальным открытием», поскольку эта памятная доска не только посвящена Анастасии Цветаевой как писателю, а посвящена книге. Станислав Айдинян: «В этом смысле Александров лидирует, может быть, даже в отношении Гиннеса. Нужно иметь такую смелость и культуру, чтобы посвятить эту доску книге писателя Серебряного века, которая в этом доме писалась».

Право открытия доски было предоставлено правнуку Анастасии Цветаевой Андрею Потерилло, который поблагодарил администрацию и сотрудников музея за то, что «все больше памятников открывается нашей семье».

И вот памятная доска открылась взорам после сдернутого одеяния. Сделана она на одном из местных предприятий, которое решило опробовать на Анастасии Цветаевой новое оборудование. В социальных сетях потом прогремело эхо открытия, где цветаефилы ужасались расплывшимся (как в дыме) чертам лица писательницы и слали виртуальные проклятия изготовителям (ни мозга, ни навыка, ни совести…). Доску, вроде как, планируется переделать. Безусловно, факт увековечивания гениальной писательницы — приятственен, но осадочек-то останется.

Эдуард Егоров,
фото автора.