4 апреля мы пропустили важную дату — международный день настройщиков фортепиано. Пропустили потому, что в Александрове таких специалистов просто нет, а имеющиеся в городе рояли обслуживают настройщики из Сергиева Посада и Москвы. Уже после праздника мне удалось побеседовать с интереснейшим человеком — Владимиром Тимофеевичем Яценко. Он настраивает рояли цветаевского музея более двадцати лет. А еще он пишет стихи и не раз читал их в музее.

Прежде чем ответить на мои вопросы, Владимир Тимофеевич настроил рояль и рассказал мне об этой редкой профессии.
— Помните рассказ Чехова «Сапоги»? В этой миниатюре Чехов рассказывает о жизни настройщика фортепиано Муркина. В короткометражном фильме 1957 года Муркина играет народный артист СССР Михаил Яншин. Великий артист, мне посчастливилось с ним работать, когда он был художественным руководителем театра-студии Станиславского. Вот это ключ, которым в этой миниатюре Яншин настраивал рояль у генеральши Шевелицыной. К нему ходил настраивать рояль мой учитель, Григорий Андреевич Данченко. Яншин один в один его сыграл. Когда Григорий Андреевич умер, его дочь мне этот ключ с двумя вставками передала. Это дореволюционный ключ, с фирменным клеймом, с дубовой ручкой.

— А как вы стали настройщиком?
— Случайно, не прошел по конкурсу в институт культуры. Я написал сочинение про Маяковского, за которое можно было меня и посадить, но мне просто поставили «два». К тому же я не был членом комсомольской организации. В музыкальной школе я четыре года учился на фортепиано. У меня абсолютный слух, но короткие пальцы. Мой учитель не любил таких пальцев, называл их «лопатки». Три года я учился на аккордеоне. Поступал на дирижерско-оркестровое отделение. Если бы не Маяковский, я бы сейчас был дирижером. А поступил в 1968 году в ПТУ № 64, метро «Аэропорт». Учился три года. Так я попал в настройщики и работаю уже 48 лет.
У нас было очень серьезное образование. Мы изучали материаловедение, акустику, историю возникновения музыкальных инструментов, сольфеджио. И проходили все это в акустической лаборатории консерватории. Практика была на фортепианной фабрике «Лира», где мы собирали фортепиано «Москва». Я получил диплом, что я настройщик пятой категории (всего их шесть), и меня пригласил к себе Г.А.Данченко. Наше знакомство давнее, он был моим соседом, всю жизнь настраивал мой инструмент, я у него на глазах вырос. Когда он ушел на пенсию, то передал мне свои объекты, например, театр на Таганке, я три года работал вместе с Высоцким, Золотухиным… Потом мне дали Дом культуры издательства «Правда». Мы обслуживали всю Москву. Мы — это мастерские при театре Немировича-Данченко.

— Часто ли надо настраивать рояль?
— Перед каждым концертом. Во всех приличных заведениях (а это приличное заведение) так делают. Раньше я работал в музее Скрябина и из него не вылезал. Там было по три концерта в день. Туда приезжали обыгрываться профессора консерватории, ведущие пианисты. Рояль Скрябина я настраивал два раза в год — на день рождения и день смерти, на нем играли лауреаты конкурса Чайковского. Сейчас я работаю настройщиком в училище при консерватории в Мерзляковском переулке. Началась моя работа у них с того, что я собрал рояль «Стейнвей», у которого вся механика была сложена в коробки. Это очень хорошее училище. Учтите, что и Марина, и Анастасия Цветаевы учились в «Мерзляках». Концертный рояль, который у вас стоит в зале под сводами, — тот самый рояль из Мерзляковского училища, на котором играли сестры Цветаевы.

— У нас в музее рояли фирмы «Бехштейн», а у вас на лацкане значок «Бехштейн», что это значит? Что вы с ними сотрудничаете?
— Я поклонник фирмы «Бехштейн», они звали меня к себе работать, но я не поехал. Значок попал ко мне так. На меня вышел салон музыкальных инструментов на Тверской улице, который представлял «Бехштейн». У них механика стала западать. Я посмотрел и сказал, чтобы не экономили на подшпилерных пружинках, и попросил это передать владельцу фирмы. А владелец фирмы попросил передать мне этот значок. Думаю, в России он единственный. Благодаря мне они устранили проблему.

— У вас музыкальная семья? Талант настройщика вам от кого передался?
— Это был исключительно труд. Я восхищался мастерами, мог часами стоять и смотреть, как они работают. Если ты не ешь с мастерами из одной тарелки и не пьешь с ними из одного стакана, ты ничему не научишься. У нас был понедельник-четверг — явочный день, мы перенимали у мастеров все тонкости, все нюансы профессии.

— У вас большая нагрузка?
— Да, помимо училища, у меня Дом культуры МГУ, музыкальная школа, частным образом меня приглашают… У меня очень большая клиентура. Настройщик для музыканта — член семьи. Многих пианистов, которым я настраивал рояли, уже нет, но ко мне обращаются их дети, внуки. Я вырастил с детского возраста девять лауреатов конкурса имени Чайковского. И многие лауреаты международных конкурсов выросли на моей настройке.

— Актуальна ли профессия настройщика в век цифровых инструментов?
— Конечно, актуальна! Во всех концертных залах стоят рояли, а не «цифра». Разве можно сравнивать звук хорошо настроенного фортепиано с цифровым агрегатом? Даже детям в музыкальной школе не рекомендуют заниматься на синтезаторе.

— Несколько слов скажите о стихах. Их можно почитать в интернете?
— Интернетом я не пользуюсь и стихи туда не выкладываю. В библиотеке цветаевского музея все мои книги есть.

— Спасибо вам за этот разговор и за ваш труд! До новых встреч в музее!

Галина Ахсахалян,
фото автора.