6 ноября в зале под сводами музея Марины и Анастасии Цветаевых состоялся вечер, посвященный писателю и правозащитнику Анатолию Марченко. Повод более чем серьезный: комитет защиты Анатолия Марченко в Лозанне (Швейцария) передал музею свои архивы.

Анатолию Марченко посвящена отдельный блок на стационарной выставке «Александров — столица 101-го километра». Напомним, что это был за человек. Марченко родился в Сибири, в рабочей семье. Работал на стройках СССР, в частности, на стройке Карагандинской ГРЭС, жил в общежитии. В это время произошла массовая драка местных рабочих с чеченцами, кого-то убили, и в убийстве обвинили Анатолия, который в драке не участвовал. Он получил уголовный срок с отбыванием в Карлаге (посмертно реабилитирован). Было парню 20 лет. В лагере он принял решение покинуть страну. Потому что в стране, где любой человек без вины может оказаться за решеткой, жить не хочется. Они с другом сумели бежать, добрались до иранской границы, пересекли ее и тут же были арестованы. Марченко получил новый срок, уже политический, за измену Родине. Попал в мордовский лагерь. Там он познакомился с Юлием Даниэлем. Дело Синявского-Даниэля — первый политический послесталинский процесс над писателями в нашей стране. Даниэль открыл Марченко глаза на то, что происходит в СССР. Из лагеря он вышел убежденным диссидентом с адресом бывшей жены Даниэля Ларисы Богораз, чтобы та помогла ему устроиться недалеко от Москвы. Лариса Богораз привезла его на 101-й километр, в Александров. Марченко начал работать грузчиком на ликеро-водочном заводе, поселился на улице Новинской и писал свою первую книгу «Мои показания» о жизни человека в лагере. Когда книга вышла, автор получил очередной срок. А книга была переведена на 56 языков, потому что, кроме Солженицына, никто об этом не писал. Марченко становится известным самиздатовским писателем, участвует в правозащитном движении и снова попадает под арест. После четвертой судимости женится на Ларисе Богораз, у них рождается сын. Пятую ссылку отбывал вместе с семьей в Восточной Сибири. Последнее место жительства семьи — Карабаново, улица Ленина.

Марченко всю жизнь мечтал жить в собственном доме, ведь он строитель. Деньги были —
гонорары за книгу. Они купили дом под снос, и Марченко стал рядом строить новый дом. Двухэтажный. Ему стали присылать всевозможные предписания: прекратить строительство и снести дом. Не могли простить его биографию. Когда дом был построен, его арестовали в последний, шестой раз. Лариса в это время была в Москве. Когда она вернулась, увидела руины. Никто ей не мог сказать, что случилось, все боялись.

Марченко был человек смелый, даже дерзкий. Он был абсолютно уверен в своей правоте. К нему много раз приходили с обыском. Но у него, старого зэка, был звериный нюх, он всегда успевал прятать рукописи. Последний роман «Живи как все», свернутый в трубку и замотанный в целлофан, он спрятал в сугроб на участке, и его не нашли. Нашли друзья, когда растаял снег.

Отсидев пять лет из положенных десяти, Марченко объявил голодовку с требованием освободить всех политзаключенных. Он не дожил до своего освобождения. Скончался 8 декабря 1986 года в Чистопольской больнице. Считается, что смерть Марченко и реакция на нее мирового сообщества подтолкнули Михаила Горбачёва начать процесс освобождения заключенных, осужденных по «политическим» статьям.

Цивилизованный мир следил за тем, что происходило с Марченко. Швейцарский поэт Жиль Зильберштейн стал основателем комитета защиты Анатолия Марченко в Швейцарии, в Лозанне. В связи со смертью Марченко комитет прекратил свое существование. Остались архивы.

В марте этого года Жиль Зильберштейн приехал в Александров. Оказывается, он совершал паломничество по марченковским местам. Познакомился с директором цветаевского музея Львом Готгельфом, они вместе съездили в Карабаново, на улицу Ленина, где ничего не сохранилось от тех времен. Стало понятно, что лучшее место для архива — музей, где есть постоянная экспозиция Анатолия Марченко, и город, где он написал первую и последнюю книги.

6 ноября Жиль Зильберштейн приехал не один. С ним были переводчик Женевьева Пирон-Майер — крупнейший швейцарский славист, много сделавшая для популяризации русской литературы в Швейцарии, и Доротея — работник швейцарского посольства.

Жиль Зильберштейн:
— Марченко я считаю человеком выдающимся, ни на кого не похожим. Я с ним познакомился по фотографии, она представила совершенно другое лицо, чем те лица, которые я знал: Горбаневская, Буковский и другие. Это лицо поразило меня. Тогда я прочитал книгу, которая была переведена на французский, «Мои показания», и почувствовал огромное волнение. Это письмо, эта энергия передавала страдания тех людей, которые пережили это и оставались еще в лагерях. Марченко после того, что он пережил, мог бы спокойно жить, но он решил отдать свою энергию и свою жизнь для того, чтобы освободить других.
После создания комитета мы встречались каждые три недели в течение нескольких лет. Надо было информировать государства всего мира, что происходило с Анатолием Марченко. Непрерывно бомбардировать советские инстанции, чтобы они получали письма в защиту Марченко. Мы этим занимались, надеясь, что наконец-то увидим освобождение Анатолия. Многие государства обращались к советскому государству с просьбами об его освобождении. Хочу отметить работу швейцарского государства, которое неустанно действовало, чтобы его освободить. Документы говорят о том, что было сделано Комитетом. Тут переписка с правительствами государств, которые отвечали на письма Комитета Марченко. Тут концерт в Лозанне в поддержку Марченко, который организовал виолончелист Миша Майский. Это бумаги, связанные с документальным фильмом, который был сделан и показан в Швейцарии, статьи из газет, сбор тысяч и тысяч подписей простых горожан на улице в поддержку Марченко. Всего четыре пакета. Материал небольшой, но очень значимый. Ваш музей — самое лучшее место, куда мы можем передать этот архив.

Лев Готгельф:
— Нам оказано огромное доверие людей, которые делали все, чтобы облегчить судьбу Анатолия Марченко. Нам передают эти архивы. Это бесценный материал. Мы должны его сохранить, перевести, изучить, что-то опубликовать, правильно интерпретировать. От того, в чьи руки попадает архивный материал, многое зависит. Я знаю одно: экспозиция «101-й километр» посвящена не только персонажам нашего музея. Она посвящена и александровцам, которые давали кров, помогали найти работу, делились душевным теплом. Эти материалы показывают, что на каком бы конце земного шара ни жил человек, он не может быть равнодушен к страданиям другого.

Женевьева Пирон-Майер:
— Я тронута тем, как вы сохраняете память этого великого человека. Я сейчас читаю его книги, мне интересно, как он пишет, и я хочу знать о нем больше. Я благодарна судьбе, что мы все тут встретились.

После передачи архивов состоялся концерт музыки для клавесина. Почему пригласили именно Марину Белую? Потому что Швейцария для нее не случайная страна, она стажировалась там по классу органа, работала органисткой в храмах и любит музыку эпохи барокко. Марина Белая всегда рассказывает о музыке, которую она исполняет. Прозвучали произведения Пёрселла, Баха, Вивальди, Генделя. Солисты — Наталья Макарова (сопрано) и мальчики из детской хоровой студии ДК им. Гагарина, г. Сергиев Посад.

Галина Ахсахалян,
фото автора.