С 22 по 28 июня в Александрове прошел XXVIII Цветаевский фестиваль поэзии. Программа фестиваля была, как всегда, насыщенной — девять плановых встреч в музее, в театре, в школе искусств и под открытым небом… Кульминацией фестиваля стало открытие Цветаевского сада.

Газеты донесли весть об очередном выделении лакомого куска земли под строительство в природоохранной зоне. Объявления на некрашеных заборах в центре города предлагают искоренить деревья любой сложности. Бывший усадебный сад купца Первушина, именуемый ныне громко парком культуры, избавившись от шумных аттракционов, потихонечку зарастает травой и засыпается мусором. На фоне этих тревожных весточек весьма позитивно выглядела строчка в афише XXVIII Цветаевского фестиваля поэзии, сообщавшая о появлении в Александрове нового сада.

В советское время парки культуры чаще всего называли по фамилиям вождей, а точнее, по их партийным кличкам. Отличившихся на поприще строительства социализма литературных деятелей тоже не забывали — одно из любимых для гуляния московских жителей и гостей столицы мест и сегодня — парк культуры имени Горького. Садов в честь поэтов-самоубийц, кажется, в российской истории еще не было. Александровский цветаевский музей и тут опередил всех. Появившись в 1991 году, он стал первым российским музеем в честь Марины Цветаевой. Не удивлюсь, если обнаружится, что именно он стал и первым в стране музеем-метафорой, в котором восторженные экскурсоводы без стеснения маринуют оглушенных потоком информации гостей среди ксерокопий писем и фотографий, зеркал и искусственных цветов.

Теперь настала очередь музейными усилиями воплотить сад-метафору, который в одном из своих знаменитых стихотворений с названием «Сад» вымаливала Марина Цветаева. Впрочем, в воссоздании начертанных ею желаний александровский музей пальму первенства уступил. Неизвестно, где настоящая могила поэта, но в Тарусе, на берегу Оки, установлен камень-доломит с надписью «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева». Появился он благодаря строчкам из рассказа «Хлыстовки»: «Я бы хотела лежать на тарусском хлыстовском кладбище, под кустом бузины, в одной из тех могил с серебряным голубем, где растет самая красная и крупная в наших местах земляника. Но если это несбыточно, если не только мне там не лежать, но и кладбища того уж нет, я бы хотела, чтобы на одном из тех холмов, которыми Кирилловны шли к нам в Песочное, а мы к ним в Тарусу, поставили, с тарусской каменоломни, камень: «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева».

Но у александровского музея Марины и Анастасии Цветаевых цель не просто воплотить в гальке, деревьях и немудреных парковых решетках стихи Марины Цветаевой «За этот ад,/ За этот бред, / Пошли мне сад / На старость лет…». Цель — превратить кусочек незастроенной территории в культурное рекреационное пространство, воссоздающее городскую провинциальную традицию. Проводить там однодневные выставки, кинопоказы, поэтические вечера и концерты духового оркестра по выходным дням. И еще пара десятков благих намерений, которые озвучены в дневнике проекта «Пошли мне сад на старость лет», опубликованном на сайте конкурса музейных проектов «Меняющийся музей в меняющемся мире».

Ну, а что получается у наших музейщиков в реальности — это можно было видеть во время презентации Сада Марины и Анастасии Цветаевых, которую тот же дневник назвал кульминацией Цветаевского фестиваля. Пока, конечно, огражденный пустырек, на котором еще год назад окрестные мальчишки гоняли в футбол, назвать садом в полноценном смысле этого слова весьма затруднительно. О прогулках в тени высаженных парой недель ранее и пожухлых от жары яростного июня рябинок пока приходится только мечтать. Но есть маленький водоем, есть отороченные диким камнем клумбы и робатки, есть намеченные прогулочные дорожки. Хочется надеяться, что этот зачатый руками узбекских рабочих сад со временем действительно станет украшением музейного квартала на улице Военная.

И что со временем в нем будут выступать более вписывающиеся в музейную атмосферу люди, нежели те, которые украшали презентацию своими номерами: голосистая певунья из Балакирева с песней про «Ах, мамочка, на саночках, каталась я не с тем…» и девушки в полупрозрачных туниках из «Зарянки», совершающие пассы руками и выверты ногами на галечном покрытии под Уитни Хьюстон. Я ничего не имею против народной песни, я ничего не имею против танцевальных номеров, но все же для литературного музея, может, и не так эффектны, но более уместны выступления поэтов. Во время открытия сада их было всего ничего: столичная поэтесса Светлана Бунина со стихотворением про траву на камне и поэтический гастарбайтер из Москвы Санджар Янышев со стихотворением про дерево. Во время их выступления знаменитый и заметный поэт-квалитист Слава Лён охотно позировал фотоаппаратам в районе пруда. Оркестранты-духовики томились в ожидании игры. Городской архивариус, видимо, для пополнения архива, отвязывал от проходящей через цветаевский сад газовой трубы красную ленточку. Немногим ранее эту ленточку торжественно перерезали внучка Анастасии Цветаевой Ольга Трухачёва и представитель благотворительного фонда В. Потанина — грантового благодетеля цветаевского музея, благодаря которому, собственно, и появился этот сад. Получилось несколько странно — открывали сад, а ленточку резали на газовой трубе. Ну да ладно, нам, прозаично живущим, их, поэтов, не понять.

Капитон Копалкин,
фото Эдуарда Егорова.