На одной из экспозиций музея-заповедника «Александровская Слобода» в витрине помещена копия западноевропейской гравюры, на которой изображено многочисленное русское посольство во главе с князем З. Сугорским, отправившееся в Регенсбург в 1576 году к императору Рудольфу II. Как правило, у туристов, разглядывающих изображение, возникает вопрос — а что это за «абажуры» несут посольские люди. И с удивлением узнают, что это прикрытая тканью пушнина. Но еще большее удивление возникает у них тогда, когда им сообщают, что во времена Ивана Грозного пушнину именовали не иначе, как «мягкая рухлядь».

Сегодня рухлядью мы обычно именуем негодный из-за ветхости домашний скарб, что в историческом смысле отчасти верно. Изначально это слово обозначало любое движимое имущество, поскольку происходило от глагола рушити, то есть — двигаться (вспомните знакомое многим выражение, связанное с весенним движения льда — «на речке рушится лед»). А мягкой рухлядью именовали то, чем всегда славилась наша страна, и что иноземцы в охотку принимали в качестве подарков — пушнину. Слово «рухлядь» нередко фигурировало в старорусских документах XV-XVII веков при описании имущества: «Принято у них мягкой рухляди его императорского величества в казну… шесть сороков соболей, четыре сорок пупка, одна лисица красная, тысяча пятьсот тридцать пять горностаев, два песца белых, сто девяносто белок». Опять загадка — что это за зверь такой — «пупок»? Впрочем, здесь, наверное, не трудно догадаться, если вспомнить, что скорняки подбирали для одежды меха от различных частей шкур животных. Так что теперь ясно, что это за меховые изделия горлатные, хребтовые, пупчатые, или пупки. Были еще меха черевьи, взятые с самой нежной части шкуры животного — с живота, хотя и не представляющие особой ценности. А, следовательно, для важных особ, которые носимыми мехами подчеркивали свой статус в обществе и при дворе, маловажные. У людей знатных меховая одежда шилась из горностаев, лисиц, песцов, соболей, куниц, белок. У народа попроще — из зайца и бобра. Не гнушались даже мехом домашних кошек, который носили женщины. Причем, что тоже покажется удивительным, шубы тогда носили мехом внутрь, а голую кожу украшали разноцветными дорогими, но обычно не яркими тканями. Ну, а людям без достатка приходилось довольствоваться, как правило, одной неукрашенной шубой, которую называли нагольной шубой, или кожухом.

В то время верхняя одежда действительно была показателем не только достатка, но и социального статуса. Поэтому на царских пирах в Александровском кремле приближенным к Ивану Грозному боярам приходилось даже летом сиживать по нескольку часов в шубах на меху и меховых шапках. Традицию эту, когда надо по одежке показать свою статусность, поддерживают и по сию пору. В Александрове можно встретить идущую по убитому асфальту девушку, гордо выковыривающую ноги в дорогих сапогах на шпильках из ям. А в александровских электричках попадаются успешные мадам, везущие на себе норковую шубку. Неудобно, жарко, нелепо — не важно. Зато сразу понятно, что идет или едет человек с достатком. В общем, все, как в грозненскую старину.

Эдуард Егоров,
использованы материалы из книги Е.Политковской
«Как одевались в Москве и ее окрестностях в XVI — XVIII веках».